В тот же миг оцарапало голову что-то: из схваченной шапки над ярким махром головы опустились четыре ноги и пушистый развеялся хвост..."
И дальше было точь-в-точь как в романе: стоявшие около душились от смеха, а он "не смеясь, как-то криво им всем подмигнувши, почти со слезами в глазах громко вскрикнул:
- Забавная-с штука-с, да-с, да-с!" - и "побежал катышом прямо в дверь".
Профессор Коробкин стал для меня кошмарной реальностью. Но Белый запомнил придушенный смех, и в другой раз, уходя от меня так же поздно с приятелем, он, хитро покосившись, подал приятелю шапку (дескать, вот видите, разбираюсь и в шапках, когда захочу!). - Ваша? - спросил он.
- Нет, ваша, Борис Николаевич, - ответил приятель. Я видел, как Белый и тут обозлился.
И странности Белого были особые. Вот он говорит, развивает блестящую мысль и вдруг замирает надолго: на губах застывает улыбка, глаза смотрят вдаль, брови сдвигаются, лоб напрягается мыслью, руки раскинуты вправо и влево, плечи приподняты - боится спугнуть две-три одновременно вспыхнувшие мысли. Вихрь в сознании требует неподвижности в теле. Вихрь утихает, и первоначальную мысль он излагает так же стройно, картинно и ясно..."74.
В то время нельзя было даже намекнуть на то, что в этом же доме проживала и первая жена актера О. К. Чехова, покинувшая его через несколько лет. Ольга Константиновна - воспитанница актрисы Художественного театра О. Л. Книппер-Чеховой (так две Ольги Книппер породнились с семьей Чеховых!) и сестра композитора Льва Книппера - автора известного "Полюшко-поле". О. Л. Книппер-Чехова первоначально очень противилась браку племянницы. Красавица Ольга Чехова уехала после революции за рубеж и стала звездой экрана гитлеровского рейха. Поговаривали, что она была и агентом советской разведки.
В этом доме одно время проживал видный пианист, дирижер, директор Московской консерватории В. И. Сафонов. Но, конечно, нельзя было и помыслить о возможности указать на то, что там прошли детские годы его средней дочери Анны Васильевны - возлюбленной адмирала А. В. Колчака в период его сибирской эпопеи 1918 - 1919 гг. Фамилия ее первого мужа - героя Порт-Артура - Тимирев. Ту же фамилию носил ее красавец сын Владимир - талантливый живописец, расстрелянный в двадцатипятилетнем возрасте в 1938 г. Она и после 75 лет поражала своей благородной красотой - серебряно-седая и смугло-румяная, с удивительно свежей при ее возрасте кожей и осанкой особого достоинства. Об Анне Васильевне Колчак вспоминал накануне расстрела, а она о своем непогасшем чувстве к Колчаку писала в стихотворении 30 января 1970 года:
Полвека не могу принять -
Ничем нельзя помочь -
И все уходишь ты опять
В ту роковую ночь.
А я осуждена идти,
Пока не минет срок,
И перепутаны пути
Исхоженных дорог...
Но если я еще жива
Наперекор судьбе,
То только как любовь твоя
И память о тебе75.
За спиной остается виднеющееся с площади высокое здание в глубине на углу Калашного и Кисловских переулков. Помнится время, когда стены его имели окраску широкими синими полосами и называли его дом Моссельпрома, о котором писал Маяковский ("Нигде кроме, как в Моссельпроме"). Там была последняя квартира скончавшегося в 1969 году крупнейшего русского языковеда академика В. В. Виноградова, имя которого носит теперь Институт русского языка Академии наук, что отмечено памятной доской. Верхний этаж облюбовал под квартиру-мастерскую художник Илья Глазунов. А в доме N 3 по Калашному переулку жил 50 лет (1918 - 1968 гг.) москвовед П. В. Сытин.
Прошлое домов N 14и 16 по Воздвиженке связано с династией промышленников и меценатов Морозовых, обитавших там с конца XIX в.76, а в советские десятилетия со многими событиями и людьми, памятными в истории международных связей и культуры. Хорошо просматривается решетка перед садом дома 14, построенного по проекту Р. И. Клейна, автора здания Музея изящных искусств. Это был особняк миллионерши В. А. Морозовой. Гостями фабрикантши и ее гражданского мужа, редактора крупнейшей газеты либерального направления "Русские ведомости", В. М. Соболевского были и видные писатели, и люди театрального мира (В. Г. Короленко, А. П. Чехов, Г. И. Успенский, В. Я. Брюсов, В. И. Немирович-Данченко, К. С. Станиславский), и общественные деятели (особенно кадеты). В 1905 году владелица разрешила читать в своем особняке лекции лекторам МК РСДРП М. Н. Покровскому, И. И. Скворцову-Степанову и другим. В комнатах этого дома работал над портретом В. Морозовой великий Валентин Серов. Современник писал о ней: "Величественно-прекрасная жена, бойкая купчиха-фабрикантша и в то же время элегантная, просвещенная хозяйка одного из интеллигентнейших салонов в Москве, утром щелкает в конторе костяшками на счетах, вечером извлекает теми же перстами волшебные шопеновские мелодии, беседует о теории Карла Маркса и зачитывается новейшими философами и публицистами"77. В советские годы там помещались различные учреждения, дольше всего Международный аграрный институт (руководителями которого были видный болгарский коммунист Василь Коларов, польский революционный деятель Томаш Домбаль, видный советский историк С. М. Дубровский); в 1959 году строение вошло в комплекс зданий Союза обществ дружбы и культурных связей с зарубежными странами.
Особое внимание обращает на себя соседнее здание в псевдомавританском стиле (Воздвиженка, дом 16). Этот участок В. А. Морозова подарила младшему сыну, заказавшему построить для себя такой особняк. Л. Н. Толстой в "Воскресении" описал картину строительства "глупого ненужного дворца какому-то глупому и ненужному человеку". А В. А. Морозова будто бы сказала: "Раньше только мы знали, что ты дурак, а теперь все об этом узнали".
В доме этом в первые послереволюционные годы находился Пролеткульт и здесь не раз бывали и А. А. Богданов, и А. В. Луначарский, видные тогда деятели культуры, ставили спектакли В. Э. Мейерхольд и другие режиссеры новаторских направлений. С 1959 года в Доме дружбы с народами зарубежных стран (ныне - Дом Европы) помещалось правление Союза обществ дружбы и культурных связей с этими странами. С 1987 года его возглавляла первая в мире женщина-космонавт Валентина Терешкова.
Легко убедиться в обилии и разнообразии памятных имен, которые приходят на ум, когда находишься на Арбатской площади. И это при том, что не произведено еще последовательного изучения ни домовых, ни исповедальных книг Приарбатья! То же обнаруживается и на самой улице Арбат и в ближайших к ней местностях.
Присмотримся пока лишь к одному сравнительно небольшому отрезку улицы Арбат близ домов, где жили А. Пушкин, Андрей Белый, Б. Окуджава, имена которых названы в приветствии президента России собравшимся 1 октября 1993 года на торжественном заседании, посвященном 500-летию Арбата. Дома эти по нынешней нумерации - 53, 55, 43. Попытаемся выявить то, что относится в той или иной мере к изучению жизни и творчества только лиц, причастных к истории литературы и просвещения.
При этом не дозволяя себе ограничиваться "классикой" - долгожителями нашей литературы и вообще культуры. Для понимания путей развития историко-литературного процесса не менее существенно заметить и типическое, и движение в его каждодневности. История литературы и особенно восприятия ее - воздействие на общественное сознание, формирование нравственных навыков, эстетических вкусов - это история и писателя, и читателя (слушателя). И потому будем уподобляться скорее топографу, старающемуся запечатлеть местность так, чтобы не были упущены и подробности, чем альпинисту, стремящемуся одолеть преимущественно высокие вершины. Да и под литературой подразумеваются не только собственно художественная литература и литературная критика, но и публицистика, мемуаристика, просветительская литература (учебная, научная, религиозная); именно таким представлением руководствуются и составители ценнейшего многотомного словаря "Русские писатели. 1800 - 1917".